легко ко всему относитесь, – с осуждением проговорил он.

– Ну да. Легко, – подтвердил его собеседник, проверяя, достаточно ли свободно проходит воздух сквозь трубку.

– Значит, вам безразлично, попадёт враг в Мейдстон или нет? – горестно воскликнул Освальд. – Будь я солдатом, предпочёл бы скорее погибнуть, чем признать себя побеждённым.

Солдат отдал честь.

– Старая добрая патриотическая беззаветность, – сказал он, улыбаясь расчувствовавшемуся Освальду.

Но с Освальда было уже довольно.

– Который из вас полковник? – требовательно спросил он.

– Вон тот, возле серой лошади.

– Который прикуривает сигарету? – встрял в разговор Г. О.

– Да, – подтвердил солдат. – Только учти, паренёк, он пустой болтовни не терпит. Зла в нём ни унции, однако горяч. Запросто может тебя турнуть под зад коленом. Сыпьте-ка лучше сами отсюда.

– «Лучше» что? – переспросил Г. О.

– Сыпьте, канайте, валите, мотайте, смывайтесь, – пояснил солдат.

– А‐а… – протянул Г. О. – Это, видимо, то, что вы сами делаете, когда к вам приближается враг.

Наш младший братишка часто грубит, однако сейчас и мы, остальные, подумали то же самое.

Солдат же лишь рассмеялся.

Мы бурно, но торопливо посовещались между собой и в итоге решили, что именно Элис пойдёт и поговорит с полковником. Во-первых, она сама вызвалась. А во‐вторых, справедливо заметила:

– Как бы он ни был горяч, девочку не турнёт коленом под зад.

И мы, остальные, склонились к тому, что она, вероятно, права.

Но конечно же, все увязались за ней. В итоге перед полковником нас остановилось шестеро. По дороге мы условились на счёт «три» отдать ему честь, поэтому, как только остановились, Дикки скомандовал:

– Раз, два, три!

И мы все молодецки отдали честь, исключая Г. О., который в самый неподходящий момент ухитрился споткнуться о винтовку, оставленную на земле кем-то из солдат, и был спасён от неминуемого падения человеком в треугольной шляпе, вовремя ухватившим его за воротник куртки и поставившим обратно на ноги.

– Отпустите меня! – едва обретя равновесие, потребовал у него Г. О. – Вы генерал?

Но прежде чем субъект в треуголке ему ответил, Элис заговорила с полковником. Я знал, чтó она собирается сказать, слышал от неё, пока мы пробирались между отдыхающими солдатами. Только на самом деле она начала совершенно не так, как собиралась.

– Да как вы только можете?! – взорвалась Элис.

– «Могу» что? – довольно сердито осведомился полковник.

– Ну, курить, разумеется.

– Дорогие мои детишки, если вы из «Кольца надежды»[89], вам стоит выбрать для игр и проповедей какое-нибудь другое место, – сказал субъект в треуголке.

– Сами вы «Кольцо надежды», – огрызнулся Г. О., но никто, кроме меня, этого не расслышал.

– Мы не «Кольцо надежды», а британцы, – объявил Ноэль. – И тот человек нам сказал, что вы – тоже. Мейдстон в опасности. Враг уже меньше чем в миле отсюда, а вы здесь отдыхаете и покуриваете.

Говоря это, Ноэль едва не плакал. Или, во всяком случае, здорово походил на человека, который вот-вот заплачет.

– Абсолютная правда, – подтвердила Элис.

– Абсолютная ерунда, – отрезал полковник.

Но тут субъект в треуголке спросил:

– А как выглядел враг?

Мы в точности описали ему тех, первых, солдат, после чего даже сам полковник вынужден был признать: «В этом что-то есть».

– Можете указать мне на карте, где именно вы их видели? – спросил он.

– На карте? Нет, не сможем, – покачал головой Дикки. – Ну, то есть я не уверен. Зато на земле покажем. Доведём вас туда за четверть часа.

Субъект в треуголке кинул взгляд на полковника, а тот ответил ему таким же взглядом и пожал плечами.

– Ну, должны же мы что-то сделать, – произнёс он, словно бы обращаясь к самому себе. – «Веди, Макдуф!»[90]

Он быстро поднял своё войско из трубочного оцепенения словами команды, которые автор сих строк, к сожалению, не запомнил, а затем велел нам, мальчикам, вывести их к врагу. И до чего это было славно, признáюсь я вам, маршировать во главе полка! Элис вёз на своём коне субъект в треуголке. Гнедо-чалом коне, словно бы из героической баллады.

– А серо-чалых коней в Южной Африке называют синими, – просветил нас субъект в треуголке.

Мы вели британскую армию малолюдными просёлками до ворот пастбища Сагдена. Там полковник скомандовал остановку, а затем, выбрав двоих из нас в провожатые, этот бесстрашный и дальновидный командир двинулся дальше пешком вместе со своим ординарцем.

В провожатые он выбрал Дикки и Освальда, и мы привели его к нашей засаде. Идти, конечно, старались как можно тише, только ведь хворосту под ногами нет дела до ваших предосторожностей, и он вечно трещит и ломается под ногами, даже когда вам совсем не хочется обнаружить своё присутствие.

Громче всего трещало под ординарцем, благодаря чему мы, даже не видя сквозь заросли полковника с его звёздами и коронами на погонах, могли безошибочно определить, где он находится. Получалось очень похоже на игру «следуя за лидером».

– Внимание! – произнёс Освальд тихим, но командирским шёпотом. – Их лагерь внизу. На этом вот поле. Вам его станет видно, если глянете сквозь просвет.

Говорящий и сам тоже глянул, пока шептал, потрясённый до немоты, отшатнулся и ещё не успел окончательно побороть потрясение, когда полковник тоже глянул сквозь заросли, в свою очередь отшатнулся и выплюнул крепкое словцо, которое, как ему наверняка говорили в детстве, произносить нельзя.

– И всё ж таки они утром точно здесь были, – стоял на своём Освальд. – Белые, как грибы, палатки. И враг, натиравший котёл.

– Песком, – уточнил Дикки.

– Очень убедительно, – процедил сквозь зубы полковник, и тон его мне не понравился.

– Послушайте, – не сдавался Освальд. – Нам надо дойти до верхней оконечности засады, то есть я имею в виду – леса. Оттуда просматривается перекрёсток.

Так мы и сделали, и на сей раз двигались быстро, поскольку предательский треск валежника под ногами больше не заставлял трепетать наши отчаявшиеся души.

Стоило нам оказаться на краю леса, как патриотичное сердце Освальда едва не выпрыгнуло из груди.

– Вот они! Вот! Идут по Дуврской дороге! – выкрикнул он.

Обманный наш указатель превосходно сыграл свою роль.

– Клянусь Юпитером, ты прав, юноша! – отозвался полковник. – Четверть их колонны прямо как джем на тосте.

Я первый раз слышал, чтобы кто-то не в книге, а в жизни клялся Юпитером, и мне стало ясно: случилось нечто невероятное.

Полковник был человеком действия, быстрого и решительного, и тут же отправил ординарца передать майору, чтобы выдвигался с двумя ротами на левый фланг и там затаился в укрытии.

Затем мы провели полковника кратчайшим путём через лес обратно, потому что он